"...Мы не об убийствах молчим часами, просто в тишине хорошо вдвоём. В этом тонкостенном хрустальном храме бесконечной нежности мы умрём." (с) Тара Дьюли
Разучился шептать о любви
И на шею бросаться - в порыве.
Пару лет сердце было нарывом,
Стало – шрамом. Облом, се ля ви.
Научился молчать. Понимать.
Закрывая глаза на измену,
Возвращаться - другому на смену
И шептать в полусне: «…твою мать».
А еще – позабыл о мечте,
Захлебнувшись зеленым шартрезом,
По рукам зазмеились порезы
И составили слово «ка-тет».
…но в душе проросли семена,
Расцвели янтарем и нефритом.
Про себя его звал Чароитом,
Растерял все свои имена.
А потом, закрывая глаза,
Улыбался, давая дорогу –
Кровопийце, любимому Богом,
Не успев на прощанье сказать…
И на шею бросаться - в порыве.
Пару лет сердце было нарывом,
Стало – шрамом. Облом, се ля ви.
Научился молчать. Понимать.
Закрывая глаза на измену,
Возвращаться - другому на смену
И шептать в полусне: «…твою мать».
А еще – позабыл о мечте,
Захлебнувшись зеленым шартрезом,
По рукам зазмеились порезы
И составили слово «ка-тет».
…но в душе проросли семена,
Расцвели янтарем и нефритом.
Про себя его звал Чароитом,
Растерял все свои имена.
А потом, закрывая глаза,
Улыбался, давая дорогу –
Кровопийце, любимому Богом,
Не успев на прощанье сказать…
Причем мое собственное)